Партийная сорокоручка. С. Ветлугин

 1924 год.

Есть новая порода людей -- партработник окружного масштаба. Революционная, органически связанная комбинация из битюга, гуттаперчевой эластичности и постановлений последнего съезда партии -- Советская сорокоручка, с партийным билетом за голенищем рыжего стоптанного сапога и с потной спиной. 

Пробыли мы в Казачьей Лопани не целый день, а всего несколько часов. Этих нескольких часов вполне было достаточно, чтобы приглядеться к тов. Харченко и узнать в нем знакомую партийную сорокоручку. Не гипербола. Так оно и есть. Сорок дел на одного. Сорок рук. 

Работы на селе-- край непочатый. По углам, по клуням попритаилось невежество, тупая упрямая лень.
-- Когда б можно так, чтобы я лежал, сало само в рот попадало, а я б его только ел!

Вот идеал лепи. 
Недоверие к новым словам, делам новым ещё сильно в старых крепких корнях прошлого. Прежде чем начать какую-бы то ни было работу на селе, среди землеробов, нужно в первую голову оттаять ледяное равнодушие душевными "присказками", сломить недоверие, источники которого следует искать в лихолетиях на протяжении долгой истории. 

И только тогда, и только в этом случае, глядящий на вас исподлобья "дядько", с туго замкнутыми устами, станет вам верить, а затем и делать. 
 Это наш партийный работник должен знать. 

Это знает тов. Харченко. 

С утреннего часа шло заседание комнезамов. Тов. Харченко уже был на лицо. Он руководил, направлял, формулировал сырую неотшлифованную селянскую мысль. Миновав камень, бросал слово на почву. 
Он умело вёл бедняцкий корабль будто бы и был рулевым, и в то же самое время не был. Умело всякий раз передавал руль первой же инициативе из селянских масс. Незаметно втягивал робкую неуверенную мысль в передовую общественность и делала её активной и значительной. Во время поставленной в порядке обсуждения тот или иной вопрос скрещивал мнения, побуждал к анализу, дебатам, инициативе. 

Через пять минут, на месте комнезама идёт собрание демобилизованных красноармейцев.

...Село спит. Равнодушие ещё не оттаяло, неверие к новому ещё крепко у стариков Семссуда. На носу перевыборы в совет. Мельница переходит в общество. Есть кооператив. Будынку нужны люди. Культурно-просветительская работа не вытанцовывается. 

Для всего пригоден и со всем справится красноармеец, --его нужно только организовать, поставить на твёрдые рельсы и подтолкнуть. 

Тов. Харченко организует, призывает, будирует.

--Довольно сидеть за батьковой спиной, на отцовском добре, в клуне.

Примостившись на краешке стола, торопливо выводит на клочке бумаги, обгрызанным карандашом, резолюции. 

Ленинцы из города явились. С ними крестьянские дети. Тов. Харченко ведет детский митинг, говорит, потом отечески заботится. 

Мы пошли осматривать школы. В школе товарищ, приехавшая из города, в это время проводила собеседование с работницами-крестьянками. Прекрасно помню, что мы тов. Харченко оставили в сельсовете. Каково же было наше изумление, когда на этом собеседовании, в школе, снова столкнулись с ним. Он и здесь о чём то пекся, давал как-то обещания, говорил, и паки, и паки организовывал. 

 К 2-м часам двор сельсосвета заполнился свитками, люстриновыми пиджаками, солдатскими душегрейками. "Послухать балачки" сошлись старики. Сегодня день урожая. Тов. Харченко опять говорит: говорит о недороде, засухе, ведет агропропаганду, укоряет стариков "за дедовские науки" -- ковырять землю абы-абы, положась на господа бога. 

В сумерки мы прощались  с ним, он просил в печати поддержать их дело с общественной мельницей, потом потом долго мечтал об электрофикации Казачьей Лопани. 
 Вечером он ушел на спектакль, на хутор, кажется, тоже что-то организовывать. 

Вот она наша партийная сорокоручка! 

Сергей Ветлугин

"Коммунист" №228