Два лимона для А.М. Горького. (Казачья Лопань и Макаренко)

Вы спросите: "Каким образом связаны  между собой имя выдающегося советского педагога и талантливого писателя Антона Семёновича Макаренко и Казачья Лопань?"

А я улыбнусь, создав интригу, и расскажу вам для начала немного об этом замечательном человеке.

В 1960 году издательством Лениздат выходит сборник материалов "Воспоминания о Макаренко". Это воспоминания людей, на которых повлияла личность Макаренко и его воспитательная система.
Антон Семёнович Макаренко прошел путь от рядового учителя начальной школы до всемирно известного писателя и выдающегося деятеля советской педагогической науки.

"Родился А. С. Макаренко 1 (13) марта 1888 года в заштатном городке Белополье Сумского уезда тогдашней Харьковской губернии. Отец будущего педагога-писателя Семен Григорьевич Макаренко работал маляром-полировщиком в Белополье, в вагонных мастерских, а в 1901 году был переведен в такие же мастерские на станции Крюков Южной железной дороги. С Крюковом, частью уездного города Кременчуга, со средой рабочих-железнодорожников связаны почти два десятилетия жизни А. С. Макаренко.

Первого сентября 1905 года, после окончания Кременчугского городского училища и педагогических курсов при нем, Антон Семенович был назначен учителем двухклассного Крюковского железнодорожного училища. В то время Макаренко едва исполнилось семнадцать лет. Но несмотря на молодость и недостаток практического опыта, он вскоре показал себя прекрасным учителем-воспитателем и завоевал авторитет среди товарищей по работе, учащихся и их родителей.

События 1905 года, которые в Крюкове протекали весьма бурно, глубоко захватили А. С. Макаренко. Он не был обычным для казенной царской школы учителем, «отбывавшим» положенные часы и замыкавшимся в тесные рамки обособленного личного быта. Он всего себя отдавал детям, все силы вкладывал в дело их воспитания. Он жил той же жизнью, что и пролетарии-крюковчане, среди которых сложились крепкие революционные традиции, имелось влиятельное ядро большевиков.

Работа Макаренко в Крюковской школе в 1911 году была прервана в результате столкновения с начальством. Молодого учителя перевели на глухую железнодорожную станцию Долинская в двухклассное железнодорожное училище.

В 1914 году А. С. Макаренко удалось осуществить свое давнишнее стремление: он поступил в Полтавский учительский институт, готовивший педагогов для высших начальных училищ. Институт этот благодаря составу преподавателей являлся одним из передовых по тому времени педагогических учебных заведений. В нем царила демократическая атмосфера, сильны были традиции К. Д. Ушинского.

Институт А. С. Макаренко окончил с золотой медалью. После неудавшейся попытки продолжать образование в Московском университете он вернулся в Крюков, где начал работать инспектором высшего начального училища. Здесь Макаренко встретил Великую Октябрьскую социалистическую революцию, открывшую перед ним, по его собственному выражению, «невиданные перспективы». Октябрь определил всю его последующую жизнь и деятельность как советского гражданина, строителя новой жизни, педагога и писателя.

«Приход деникинцев, разрушение ими школы и ее отдельных трудовых организаций, — сообщает в автобиографии А. С. Макаренко, — заставили меня в августе 1919 года переехать в Полтаву».

В Полтаве он заведовал 2-м городским начальным училищем, 10-й трудовой школой. Но главное — наряду с административной и педагогической проводил большую общественную работу, связывая свою учительскую деятельность со строительством новой жизни, как этого требовал от педагогов В. И. Ленин. Будущий писатель активно участвовал в жизни общественных организаций учителей, создавал внешкольные учреждения для детей и т. п.

В сентябре 1920 года Полтавский губернский отдел народного образования назначил А. С. Макаренко заведующим колонией для несовершеннолетних правонарушителей, которой впоследствии было присвоено имя А. М. Горького. Работа Макаренко в колонии, куда он пришел уже зрелым, образованным педагогом, положила начало его смелому новаторству в области теории и практики педагогики.  Первого апреля 1939 года Антон Семенович Макаренко скоропостижно скончался. ...

...
Огромную роль в жизни А. С. Макаренко и возглавлявшихся им учреждений, в формировании его как педагога и писателя играл А. М. Горький. Он был вдохновителем и другом педагога-писателя и его воспитанников, вел с колонистами оживленную переписку, в 1928 году приезжал к ним в гости."

Одно из воспоминаний, запечатлённых в сборнике -- как раз о приезде Алексея Максимовича Горькова в колонию Макаренко.

А.С.Макаренко и А.М.Горький с группой колонистов. 1928 г.

В начале 1928 года из Италии возвратился Алексей Максимович Горький и  колонисты пригласили его посетить колонию. На всеобщем собрании А.С. Макаренко предложил немедленно начать подготовку к встрече дорогого гостя. Идеей подарка было преподнести Горькому книгу о жизни колонистов, написанную самими ребятами. В ней собирались разместить биографии всех ребят.
С того дня началась активная подготовка к встрече с писателем.
Всем хотелось угодить Алексею Максимовичу и все принимали участие в любом мероприятии по подготовке встречи. Была очищена большая площадка от мусора, посажены клумбы с цветами, на стенах здания висели лозунги с цитатами Горького. Был целый проект украшения Куряжа, от пошива новой одежды колонистам до  покупки новой столовой посуды.
Активно обсуждались вопросы о том, где будет жить Алексей Максимович, какая мебель будет стоять в его комнате, какую обувь приготовить ему на случай дождя, но дольше всего обсуждался вопрос о питании. Работа "кипела" -- всё чистилось, красилось, убиралось. Ко 

времени, когда была получена телеграмма, что Алексей Максимович 8 июля приезжает в Харьков, всё уже было приведено в полный порядок.

Встреча А.М. Горького - шефа колонии - с А.С. Макаренко и горьковцами 8 июля 1928 г.

Колонисты встретили Горького и тут я процитирую воспоминание из сборника:

"Спутник Горького, фамилию которого я уже забыл, человек, по-видимому, весьма общительный, остался во дворе с ребятами и тотчас же был атакован взволнованной колонисткой Тасей — членом комиссии по приему Алексея Максимовича. Она решила сразу прояснить все сложные вопросы гостеприимства.
— Скажите, пожалуйста, какие блюда больше всего любит Алексей Максимович? Рано ли ложится спать? Не нужно ли положить на кровать Алексею Максимовичу перину? А подушек, как вы думаете, трех достаточно?
Узнав, что трех подушек, пожалуй, многовато, но что Алексей Максимович любит после ужина пить чай с лимоном и что вообще доктора рекомендует ему есть лимонов как можно больше, Тася пришла в полное смятение: она знала, что, кроме клубники и черешни, в колонии нет сейчас никаких ягод или фруктов. Она стремглав помчалась к Елизавете Федоровне, которая по ее виду решила, что случилось какое-то непоправимое несчастье.
— Ох, что мы будем делать? Алексея Максимовича нужно кормить только лимонами! А у нас их нет ни одного!.. — с плачем, скороговоркой доложила Тася.

Елизавета Федоровна успокоила ее, как могла, убедив, что она преувеличивает потребность Алексея Максимовича в лимонах, но беспокойство охватило уже и ее: «В самом деле, надо же что-то предпринять!» А тем временем кабинет Антона Семеновича, где всё это происходило, наполнился ребятами, прослышавшими о неожиданном затруднении.
— Что будем делать? — обратилась к ним Елизавета Федоровна.— Кто возьмется поехать в Харьков и добыть лимоны?
Ребята молчали. Это была для того времени года нелегкая задача. Кто-то робко предложил послать гонцов на самолете в Москву или на Кавказ.
Но вот слово взял Новиков-старший, Жора, известный всей колонии своей находчивостью и ловкостью,правда, иногда направленными совсем не в ту сторону, куда следовало.
— Я поеду! — заявил он.
— У тебя есть какой-нибудь определенный план?
— Ах, Елизавета Федоровна, да разве для такого дела можно заранее план составить! Вся надежда на учет обстановки и на содержимое вот здесь, — с улыбкой ответил Жора, постучав пальцем по лбу.

— Я думаю, что надо на всякий случай и еще кого-нибудь послать в Харьков, — сказала Елизавета Федоровна.— Может быть, и ты, Денис, поедешь?

Отказываться от поручения, как бы необычно и сложно оно ни было, настоящему колонисту не полагалось. Денис Горгуль, исполнявший обязанности помощника заведующего хозяйством колонии, молча вышел из толпы ребят.
Через пятнадцать — двадцать минут высокий, худощавый Жора и низенький, плотный Денис отправились в Харьков. Кто-то шутливо крикнул им вслед:
— Эй, Дон-Кихот, куда ты со своим Санчо Панса отправляешься? Смотри не задерись там с мельницами, их по дороге много!
Но ни тот, ни другой даже не обернулись, поглощенные мыслями о том, как выполнить ответственное поручение, от которого, по убеждению всех ребят, зависела самая честь колонии, принимавшей в своих стенах великого гостя.
...Вечером Алексей Максимович присутствовал на общем собрании колонистов и принимал рапорты от командиров отрядов.
В это время на кухне шли приготовления к ужину.
Тася уже раз десять выбегала во двор посмотреть, не возвратились ли Жора или Денис с лимонами. Пришла на кухню и Елизавета Федоровна проверить, всё ли готово для нашего дорогого гостя. Тася с глазами, полными слез, сразу же начала жаловаться на неспособность Новикова и Горгуля не только что лимоны достать, но даже нос вытереть без няньки... Но волнение Таен было напрасно. Дверь неожиданно распахнулась, и на пороге появился запыленный Жора; глаза его сияли, шапка еле держалась где-то на затылке, он тяжело дышал.
— Получайте, Елизавета Федоровна, лимончики! Десять штук как один!
— Миленький Жорочка, где ты достал? — с жаром воскликнула Тася.
— Неужели и вы, Елизавета Федоровна, думали, что я могу не выполнить поручения? — не обращая внимания на Тасю, гордо сказал Новиков. — Слушайте, как дело было... — И, немного отдышавшись, Жора стал рассказывать, как безуспешно обегав все магазины Харькова, он чудом, только благодаря своему незаурядному дипломатическому искусству, достал эти лимоны у заведующей одним из лучших ресторанов города.
— ...Понимаете, захожу туда и что же вижу? Между столиками прохаживается наша колонистка Клава в белом фартучке. Помните, в прошлом году Антон Семенович направил ее на работу в пищевой комбинат?
Я к ней: «Клавочка, выручай!» А она счастлива хоть что-нибудь для колонии сделать, потащила меня к заведующей. Ну, тут я мобилизовался — не устояла заведующая. И вот — лимончики... Я ей на прощанье руку поцеловал, по-солидному, и пригласил к нам в Куряж посмотреть колонию...
— А Денис где? — спросила Елизавета Федоровна.
— Не знаю, мы разошлись с ним, — ответил Жора. — Ну, он-то вернется с пустыми руками! Не та голова!
Весело подмигнув улыбающейся Тасе, Жора с геройским видом вышел из кухни.
Когда после сигнала ко сну дежурный воспитатель обходил спальни, кровать Дениса Горгуля оказалась пустой. Но Антон Семенович встретил это сообщение спокойно: он хорошо знал настойчивость Дениса и понимал, что Горгуль не вернется, пока не выполнит поручения.
Запыленный, усталый, еле передвигая ноги, Денис утром вошел в кабинет Антона Семеновича, когда там находились уже не на шутку взволнованная Елизавета Федоровна, Жора и другие ребята. Денис молча поставил на стол маленькую плетеную корзинку.

— Лимоны? — спросил Антон Семенович.
— Лимоны не лимоны, а почти лимоны... Посмотри-те сами,— тихо ответил Горгуль.
Елизавета Федоровна быстро распаковала корзинку и вынула оттуда два прекрасных желтоватых плода.
Денис рассказал, как он добыл эти «почти лимоны».
От одного харьковского садовника он узнал, что где-то возле станции Казачья Лопань, в каком-то совхозе, работает старик-селекционер, который успешно выращивает у себя в теплице лимоны. Денис немедленно отправился на вокзал и сел в дачный поезд. Но в
Казачьей Лопани оказалось несколько совхозов, и только к одиннадцати часам вечера поиски Дениса увенчались успехом. Он нашел старика-селекционера в десяти километрах от станции, в каком-то безымянном поселке. Долго не мог его добудиться, а когда садовник пришел, наконец, в себя, Денис узнал, что у того есть сейчас всего три плода гибрида лимона, которые он хранит специально для выставки.
Обычно молчаливый, Горгуль на этот раз был так красноречив, что садовник довольно быстро согласился уступить парочку своих гибридов для Горького, если, конечно, директор совхоза даст на это разрешение. Пришлось Денису будить и директора. Тот потребовал от ночного гостя документы. И тут выяснилось, что в спешке Горгуль не только не захватил отношения из колонии, но даже забыл взять с собой удостоверение колониста.
Лицо Дениса выразило при этом такое безысходное отчаяние и горе, что директор совхоза махнул рукой: «Ладно, берите экспонаты под расписку, денег не надо, пусть это будет наш подарок Алексею Максимовичу!»
Садовник тщательно упаковал плоды — результат своей многолетней опытной работы — и попросил только обязательно сообщить ему мнение Горького об их вкусе... Не теряя ни минуты времени, Денис сразу же отправился на станцию и вернулся в Харьков первым
утренним поездом.
Жора хотел было посмеяться над «почти лимонами» Дениса, но строгий взгляд Антона Семеновича заставил Новикова прикусить язык. Антон Семенович поблагодарил Горгуля и приказал ему сейчас же идти спать, а сам пошел к Алексею Максимовичу, который, как сообщили ребята, уже встал и отправился на прогулку... "

Вот такая история!